ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Принято думать, будто Александр Борисович удивительно цельная личность, эдакий крупный человеческий монолитище. И сам Александр Борисович до недавнего времени полагал так же. Он и сейчас придерживался бы того же мнения, если бы не недавний сон, приснившийся Александру Борисовичу совершенно неожиданно. Ничто, как говорится, не предвещало...

Снился Александру Борисовичу сад. В подвенечном уборе. Судя по всему, дело происходило южным весенним вечером, потому что Александр Борисович отчетливо видел звезды на небе и звезды на море. Внутренним зрением видел он их и в сердце своем...

Александр Борисович ощущал себя женихом, истомившимся долгим ожиданием чего-то не вполне понятного. Все было как наяву.. Александр Борисович обонял даже собственный аромат - смесь мускуса, лаванды, вечерней росы и солёного морского прибоя, обогащенного специфическими мужскими компонентами. Тело Александра Борисовича заковано было в латы свадебного смокинга и ощущение идеального покроя и превосходного исполнения этого произведения портновского искусства, сооруженного из добротнейшего шерстяного материала, тешило самолюбие мужчины в расцвете сил и лет. Взгляд Александра Борисовича устремлен был в глубину таинственного сада. Александр Борисович словно бы ждал чего-то и... дождался!

На расстоянии, равном вытянутой руке доцента, внезапно материализовалось нечто нежное, тонкое и светлое. Все флюиды, которыми располагал к этому моменту Александр Борисович, мощным энергетическим потоком устремились в направлении эфемерного чуда, окутанного колышущейся воздушной фатой и увенчанного венком из флёрдоранжа. Тело Александра Борисовича, до той поры ощущавшее себя однозначно вертикальным, приняло иное направление, обозначенное приблизительно сорока пятью градусами относительно поверхности шелковистого травяного покрова волшебного сада. Оно как бы воспарило над этим покровом и пальцы Александра Борисовича попытались коснуться щеки чудесной невесты, казавшейся на расстоянии нежной и бархатистой. Щеки его собственной невесты!

Казалось бы, попытка удалась, но представьте смятение, охватившее Александра Борисовича, когда нежные подушечки чувствительных пальцев ощутили не шелковистую бархатистость девичьей щёчки, а грубоватое покалывание вчерашней щетины, хорошо знакомое доценту, изредка пренебрегавшему ежеутренней процедурою бритья. В то же мгновение Александр Борисович понял, что это он сам, солидный и уважаемый доцент Академии Печати, Александр Борисович, облачен в белоснежное свадебное платье, воздушную фату и венок из флёрдоранжа. В восторге и смятении Александр Борисович признался себе, что всю жизнь мечтал ощутить в себе это самое сокровенное девичье начало. И не только почувствовать себя юною девицею с гибкою талией, но и отяготить истосковавшееся, живущее собственной жизнью, взволнованно пульсирующее темя эфемерным грузом воздушной фаты, украсить его (темя) флёрдоранжем.

Интересно, что осознав себя невестою в трепещущей фате, Александр Борисович продолжал оставаться женихом в смокинге от классного кутюрье. Забавно, но в результате неожиданной самоидентификации влечение Александра Борисовича к новоявленной невесте не ослабело, более того, оно обострилось до предела и цельность личности доцента достигла в этот момент наивысшей отметки. Как жаль, что нам с вами никогда не доведется испытать ничего подобного ни во сне, ни наяву! Как бы то ни было, но правая рука жениха Александра Борисовича потянулась к левой руке одноименной невесты и пальцы фигурантов сплелись в экстазе.

Среди ночи Таня проснулась от сладкого постанывания, доносившегося с подушки Александра Борисовича. С трудом разбудив мужа, Таня с удивлением обнаружила, что пальцы левой и правой рук Александра Борисовича переплелись с такою силою и страстью, что расплести их обычным путем нет никакой возможности. Хорошо еще, что Таня, в постоянном стремлении к самосовершенствованию, освоила к этому времени приемы восточного массажа. Как следует потрудившись, Таня сумела ослабить таинственный спазм, сковавший обыкновенно податливые и ласковые пальцы мужа и к утру вернула им первоначальную гибкость. Одним словом, все закончилось благополучно!

Со скрытым сожалением вспоминая за утренним кофием увиденный прошедшею ночью сон, Александр Борисович подивился тому, каким образом в незамутненном подсознании честного российского гражданина могли склубиться и угнездиться все эти дальневосточные инь и янь, все эти единства и противоречия разнополых начал? И Александр Борисович подумал, что впредь нужно тщательнее оберегать свой внутренний мир от иностранного мракобесия, откуда бы оно ни пришло - с запада ли, с востока ли...

следующая глава