Преподаватель МГУП им. Ивана Фёдорова (в обиходе художников — «полиграф» — Прим. Ред.), московский дизайнер Александр Васин пять лет назад создал единственный в России типографический фестиваль — Международный фестиваль «Типомания», а на прошедшем недавно в ЦДХ Non/fiction провел выставку-конкурс, инициировав молодых дизайнеров и иллюстраторов создать 137 плакатов-рецептов. Мы встретились в помещении его дизайн-школы «T_24» после занятий и поговорили о законах профессии, способах общения с заказчиком, личностном выборе и создании собственного фестиваля.

 

Был в вашей профессиональной деятельности какой-то поворот, когда вы что-то очень важное поняли про то, чем занимаетесь?

Когда дизайнер развивается, он постоянно имеет дело с каким-то процессом. Почему, например, в советское время почти не было дизайна (дизайн-группы «СХКБ», «Промграфика», «Книга» в счёт не берём — это уникальные явления)? Потому что подпольно дизайн не может существовать, он обязательно связан с тиражами, с потребителем. Делать какие-то приличные, удобные вещи, не имея дело с типографиями и производством — невозможно. Перелом происходит постепенно. Просто ты много-много-много работаешь и в какой-то момент начинаешь понимать что-то, что раньше не понимал.

Знаете, я долго работал дизайнером в издательстве «Коммерсантъ». Ты как бы не видишь себя со стороны. Например, какие-то упрёки заказчика или руководителя очень часто воспринимаешь как личное оскорбление. Когда мы с женой пошли преподавать в институт, вдруг оказалось, что есть люди, которым уже мы должны что-то говорить. Я очутился сразу по разные стороны баррикад и теперь, делая свою собственную работу, смотрю на неё не только со своей стороны. Для дизайнера это вообще очень важное умение — понять, как твою работу оценивает другой человек.

 

 

Слова заказчика — это непререкаемый авторитет?

Дизайн без заказа не существует. Бессмысленно делать постер просто так. Бессмысленно проектировать вещь, которая не нужна. Должна быть конкретная задача, потому что дизайн — это решение определённой задачи.

Если заказчик тебе говорит какие-то правильные вещи — да, ты его должен слушать, если ты видишь, что он плохо формулирует свою задачу, не понимает её — ты должен сесть и научить его хорошо формулировать.

 

 

Да, или вместо него дать задание себе. Могу сказать, что сейчас я, наверное, 80 процентов времени трачу на разговор, а на работу — всего 20. Больше времени уходит на то, чтобы обсудить то, каким должен быть результат. И мы к этому призываем наших студентов. Не совершать лишних движений, сначала всё продумать, проговорить и решить. В принципе, на встрече с заказчиком или партнером можно проговорить всё, включая свет, цвет, размер шрифта, формат и т.д.

 

 

А это уже зависит от профессионализма. У тебя в голове картинка должна полностью составиться. Умение представить себе работу целиком — ещё до того, как её кто-то сделал — приходит с опытом. Общаясь по поводу какого-нибудь нового логотипа, ты понимаешь, что его можно сделать тысячью разными способами и, начиная беседу, постепенно отсекаешь неподходящее.

 

 

 

Вот чем вы занимаетесь? У вас сайт. Для чего он? Кто туда ходит? Какие ещё бывают схожие сайты? Как они устроены в других странах? А что вообще вы любите? А что читаете? Получая ответ на каждый вопрос, мы отсекаем очень много лишнего и уже, в принципе, можно что-то нарисовать. Либо взять время на «подумать» и что-то ещё дома покрутить. Но решение всё равно придёт быстрее. Иначе нам бы не удавалось делать по шесть-семь проектов одновременно. Это называется — инженерное мышление.

 

Если заказчик ещё при этом говорит о своём собственном вкусе — проверь его, а вдруг он прав. Вдруг его представление о прекрасном подходит к этому проекту.

 

 

 

А я прошу человека объяснить мне, почему, например, этот цвет подходит. Если он может объяснить и убеждает меня, значит он прав. Кстати, никогда не стоит заказчика спрашивать, какой цвет надо использовать, лучше спросить, какой не надо. Например, вы делаете что-то связанное с экологией, и когда заходит вопрос о цвете, вы обсуждаете стереотипы в этой области. Как правило, вся продукция, связанная с экологическими проектами, имеет в себе зеленый цвет, или там изображение листиков, ёлочек, зверушек. Ты спрашиваешь у заказчика: «А у нас — как? Мы идем по дороге, по которой шли все и по нашему знаку или обложке должно быть сразу понятно, что это экологическая программа? Или же мы хотим быть не такими, как все?»

 

 

 

Скорее так: ты просто помогаешь ему раскрыться. Дизайнер — это психоаналитик. Пусть заказчик скажет, вдруг он действительно хочет сделать какой-то особенный, необычный проект.

 

 

 

 

Возможно, да, но, наверное, почерк иметь не хорошо, потому что каждая задача — новая и требует новых решений. Сегодня ты работаешь для детей,а завтра — для симфонического оркестра. Кому какая разница, что эти работы связаны именем одного дизайнера?

 

Безусловно, каждый пользуется какими-то, скажем так, наработками. Например, ты понял, что сочетание определённого шрифта с какой-нибудь композиционной формой хорошо работает, и ты используешь этот прием несколько раз, для разных работ. Но, думаю, от этого надо бежать.

По идее, хороший дизайнер будет к каждой работе подходить как неумеха, который ничего не знает. Не знает, какой надо брать шрифт, куда его ставить, какой должен быть цвет, как компоновать.

 

Мне бы очень хотелось охарактеризовать свой почерк, и как только это произойдёт, мгновенно от него избавиться. Слава богу, я работаю со своей женой Натальей, и даже если какие-то проекты делаю один, то она всегда со стороны видит и может дать какой-нибудь порой даже резкий комментарий — «не читается» или «у тебя так уже было».

 

Если кто-то замечает сходство, это важный сигнал и большая боль. Самое плохое, что только может быть, — если студент будет похож на своего препода. Получается, ты его ничему не научил, ты научил только копировать какие-то свои приемы.

Конечно, интересней, когда студент делает что-то, чего бы я сам в жизни не сделал. Пусть делает уродливо, делает не по правилам, как у нас говорят —— «не по Чихольду» (Ян Чихольд — Немецкий типограф, дизайнер, преподаватель и писатель. — Прим. Ред.), но если при этом есть некая идея, свежесть — это здорово.

 

У нас всё очень просто: ты должен убедить, что то, что ты предлагаешь —хорошо. Главное — отвечает ли это поставленной задаче? Каждый раз — новая задача. Как её решить?

 

 

 

А у дизайнеров есть своё профессиональное сообщество? Какое оно?

Да, у нас очень мощный профсоюз, но он очень локален. Дизайнеров, видимо, значительно меньше, чем художников, писателей или композиторов. И, увы, эта тусовка на 90 процентов сосредоточена в Москве.

 

Вы говорите, что дизайн — это очень «прикладное» занятие. Значит, в этой среде должна быть сильная конкуренция. Как вы с ней справляетесь?

Конкуренция — страшная вещь. Если у тебя есть конкуренты, значит ты делаешь что-то, что и все. Если ты делаешь что-то уникальное — у тебя нет конкурентов. Под «уникальным» я имею в виду не столько жанр работы, сколько твой подход к ней.

Конечно, я имею в виду дизайнеров, которые не просто выполняют заказ, а немножко меняют само представление о предмете. Был такой сок «Rich», помните? У всех соков название было просто написано на одной из граней и, как правило, все они были такие зеленоватые.

И однажды — редкий случай — сок заказали профессиональным, крутым дизайнерам, — это была студия «Open Design» Сергея Кужавского и Стаса Жицкого. Они предложили белый пакет, и это был слом шаблона. До этого ни одного сока в нашей стране на белом фоне не было. Молоко могло быть белое, а сок должен быть зеленовато-пёстрым. И ещё они придумали, что слово «Rich» будет написано по одной букве на каждой грани. Когда четыре сока «Rich» ставятся рядом на полке — название становится в четыре раза длиннее, чем у других.

 

Это пример правильной работы — они всем последующим дизайнерам указали ещё одну тропинку. Со временем, правда, этикетка, ухудшилась.

Дизайн действительно способен сделать очень многое. Но вот хороший дизайн на службе у плохого дела может привести к ужасным вещам. Хрестоматийный пример — эстетика нацизма. Почему она пленяла и продолжает пленять очень многих людей? Какая форма! Какая символика! Черный, красный, белый! Какой классный дизайн автомата Schmeisser!

Они поступили очень правильно — вложились в графический и предметный дизайн. Наша нынешняя российская пропаганда выглядит очень кондово и аляповато: сине-красные цвета, псевдо-3D, какие-то всполохи. Какая-то хрень собачья. Очень жалко, что тема нашего прошлого — Великой Отечественной Войны, например — всей этой убогой разноцветной графикой оказалась полностью подмята и девальвирована.

Если бы какой-то классный дизайнер сделал логотип для «Единой России», для выборов, правильно бы подобрал шрифт — я даже не знаю, что бы тогда было. Хочется верить, что все дизайнеры из нашего сообщества всё-таки на нашей стороне, и власти пока не удалось никого «замотивировать».

 

 

Я всех спрашиваю про ситуацию из романа Василия Гроссмана, когда профессору Штруму предложили подписать бумагу в поддержку «репрессивных действий государства». У вас много студентов, есть свое дело: школа, фестиваль. Если вы окажетесь перед выбором — сохранить свои принципы, но пожертвовать тем, что имеете — как поступите? Возможно, у вас был подобный опыт?

(Пауза)

Я сын свободных художников, которые в советское время ни от кого не зависели, и поэтому я впитал эту сласть горькой свободы. У меня в жизни, слава богу, не было пока ситуации, где я должен был бы выбирать. Ни один наш проект никак не связан с государством! Скорее всего, мы бы быстро решили все финансовые проблемы с фестивалем, если бы предложили его Департаменту культуры, но если нужны какие-то деньги, мы предпочитаем искать их либо у знакомых, либо у знакомых знакомых.

Иногда возникают какие-то заказы, связанные, если обобщать, с прославлением государства. Они, как правило, очень хорошо оплачиваются, но от них приходится отказываться.

 

 

 

Такие работы мы, конечно же, не берем. Разумеется, сейчас легко говорить — у нас есть, где преподавать, есть возможность реализовывать свои проекты, есть работа и неизвестно, когда мы станем зверями. Очень хочется думать, что не станем, что мы всегда эту бумажку откинем, но почему-то же люди не справляются. Я очень надеюсь, что в такой ситуации не окажусь и что от моего выбора не будут зависеть какие-то такие очень серьёзные вещи. А всякие мелочи типа грантов, ученых степеней или заказов — ну, это такие мелочи, которыми можно поступиться ради истины.

Мы в те времена не жили, но, видимо, они скоро наступят. Вот мы себя и проверим.

 

Не знаю, не знаю...

 

 

 

 

Да, мы никак не зарегистрированы. В принципе, её можно провести где угодно — в любом городе, в любой стране. Вопрос в том, чтобы собрать выставку, собрать людей, которые будут выступать, придумать что-то смешное, найти помещение...

 

А чем «Типомания» отличается от других фестивалей?

Это именно типографический фестиваль, то есть в его основе — шрифт. Есть шрифтовая конференция «Серебро набора», биеннале плаката «Золотая пчела», но, видимо, мы как-то проводим свой фестиваль не совсем так... он у нас веселый такой, немножко хулиганский.

Обычно на всяких фестивалях есть лекционная часть, а есть выставочная. Все сначала сидят, потом ходят и смотрят выставки. А мы, например, придумали дуэль иллюстраторов. Зрители говорят, что надо рисовать, а два известных художника сидят за столами перед залом и наперегонки рисуют на планшетах Wacom. Получается какой-то такой новый жанр. Ну, у нас там много чего...

 

Я часто рассказываю, что принимал участие в одном конкурсе, но не успел с подачей работы. Тогда я понял, что если бы делал конкурс сам, конечно бы, принимал работы опоздавших, но для этого надо было сделать свой. В тот момент я был очень увлечен типографическими видеороликами, и мы решили сделать такой конкурс, а потом наградить лучших. Но чтобы можно было наградить — надо найти спонсора. Потом решили, что нужно место, где это всё произойдёт. Поехали на «Флакон», там есть маленький зал, а есть большой. Наталья говорит: «Давай в большом!». Меня в этом смысле очень легко раззадорить, но ведь надо чем-то это пространство занять. А давай какую-нибудь выставку устроим? А чью? А давай мы знакомых дизайнеров попросим что-то сделать? Ну, давай. А что люди будут только выставку смотреть? Давай мы там ещё пару лекций проведём.

И вот так — постепенно, постепенно.

 

 

А не было опасности, что запланируется и запустится больше, чем вам будет по силам потянуть?

А у меня на это есть жена, которая работает предохранительным клапаном. Она как видит, что сейчас будет перегруз, сразу говорит: «Васин, остановись!»

Мы очень не похожи друг на друга, но вместе уже лет 20, и у нас такой очень правильный тандем. Так что я ей полностью, конечно, доверяю.

 

Разговаривал Иван Ивашкин

Фотограф Олимпия Орлова